Месть

[Abrik]

Какое сильное, какое страшное, какое грозное, шипяще-свистящее, резкое слово – месть. Слово обиходное, простое, слово даже как бы, низкое, не так ли? Чувство ведь низкое, считается низкое… да я и сама считаю – низкое. А между тем явление это очень сложное, странное, загадочное, даже интересное, вот над этим я недавно и

задумалась...

задумалась.

Начнем с самого прозаического. Вот наш мораторий на смертную казнь. Излюбленная тема, о которую только ленивый языка не чесал. Большинство склоняются к отмене его к чертовой матери, у них среди аргументов – это некая статистика, по которой мораторий обуславливает повышенное количество тяжелых преступлений, сторонники же моратория упирают на то, что это неэтично, негуманно, непохристиански – людей убивать, что не имеем право, что даже самый-самый может встать на путь… и т п. Есть более прагматичные аргументы, например мы, между прочим, не просто отменили смертную казнь, даже надо сказать – и не отменяли вовсе, просто по определенному документу мы не приводим ее в исполнение, откладываем казнь на неопределенный срок в угоду общеевропейской конъюнктуре, и что вот этот самый мораторий помогает нам чем-то в отношениях с европейскими странами. Наконец, есть еще такое, по-моему очень важное обоснование – что смерть, не самое уж и страшное наказание. По-моему пожизненное заточение – обречение не увидеть больше никогда света синего и продолжать при этом существовать, без всяких надежд, в условиях поистине страшных – по-моему это хуже, чем пол минуты агонии и тишина (или что там дальше по мнению данного конкретного смертника), все там будем. Впрочем, я на этом своем мнении не настаиваю, и вообще я не о том, здесь для меня интересно то, что сказал по поводу смертной казни тов. Путин. Он так объяснил мораторий, что любая мера со стороны правительства к своим провинившимся гражданам должна быть именно наказанием, но не местью. Наказание от мести, и здесь я согласна с Путиным, отличается именно в воспитательной мотивации первого – синонимом глагола «наказать», можно взять слово «проучить» с этим характерным корнем – подать урок, показать, что нехорошо так делать, что это чревато. А чему можно научить человека, убив его? Ась? Вот и заключает наш нынешний президент, что казнь – это просто месть государства. Такой мотив нам неприемлем.

Здесь наше Красное Солнышко-2 забывает, что, во-первых, пожизненное заключение также не является воспитательной мерой, ведь для чего воспитывать, если все равно этот субъект уж из общества извлечен навсегда, во-вторых существует же еще один мотив – отказавшись от данного особо провинившегося гражданина, не возлагая более на него никаких надежд и не видя перед ним никаких обязательств, государство может его использовать, как пример, научить других, как не надо себя вести, показать остальным, что за это бывает. Проще говоря – чтоб неповадно было. Тоже вполне воспитательный мотив, который нельзя охватить простым термином «месть».

Но я берусь утверждать, что и вообще само это чувство, это свойство души человеческой – мстительность, является именно общественным порождением – потребностью общества в том, чтобы каждой его частице НЕПОВАДНО БЫЛО, делать нехорошие весчи.

И тут мне как раз очень трудно. Тут я не понимаю, как подойти.

Пробую разобраться в себе. Мстительный ли я человек? Ну, не думаю, что я отличаюсь повышенной мстительностью, однако что-то такое во мне есть. Не припомню, чтобы кому-то я делала что-то очень плохое из мести. Честно старалась найти такой случай – нет, не было вроде. А вот пожелать дурного в пылу, а даже и не в пылу – это я могла, на это меня хватало. И, думаю, будь моя воля, будь моя большая власть – многим бы недоброжелателям, многим нехорошим с моей точки зрения людям непоздоровилось бы.

Так. Думаем. Зачем?

Ну, вот отомстила. Что-то у меня от того прибавилось? Нет, конечно, а чаще мщение порождает еще мщение и еще, и еще – и только хуже да хуже. Ужас ведь. А все равно вот хочется отомстить. Рассуждения примерно таковы – если вот он плохо сделал, так пусть и ему плохо будет. Некоторое равновесие, справедливость – каждому воздастся, зуб за зуб, глаз за глаз – вроде бы честно – сколько отнял, столько и потерял, приходили к тебе, придут и за тобой – честно, СПРАВЕДЛИВО.

Так может чувство мести – это чувство справедливости?

Слушать не хочется, пытаюсь возразить – а месть, это ведь эгоистическое чувство. В основном мстят-то либо за себя, либо за близкого, что примерно то же самое. Не совсем. Не все так гладко – вот бывает же так, что натворил что-то по глупости или по одержимости – а потом ка-а-ак раскаиваешься, уж места себе не находишь – обидел кого-то, несправедливость к нему допустил, и вот уж хочется как-то себе отомстить. Бывали у меня случаи, когда я в порыве морального самобичевания в сердцах и телесным занималась. Стоп. Я-то, конечно, осознаю, что и это – эгоизм. Вымещаю злобу на виновнике, пусть хоть на себе, а от вымещения этого – легчает в какой-то незначительной мере. То есть для себя же и делаю. Ладно, эгоизм, но все же – именно от осознания несправедливости, причем не по отношению к себе, а наоборот. Тот же факт, что мстят люди все же чаще не себе, и не ближнему, заключается в неравномерности понимания чужих невзгод, и своих – свои-то проблемы, они всегда острее, сложнее, неразрешимее.

Это низкое чувство справедливости имеет важное значение в общественной жизни. Если члена общества, человеческого ли, животного ли, не сдерживают инстинкты соблюдения иерархии, взаимопомощи, сострадания и проч, то его может удержать от поступка простое ожидание возмездия. Да, если я убью соседскую собаку, то он убьет моего кота. При этом собака-то не оживет, да мало того, если я такая сволочь, я ж могу еще мстить за своего кота – свернуть шею соседским курам, и так далее… Ну и что, получшало моему соседу от его мести? Нет, конечно, и знал он, что лучше не будет, что не оживет собака, но все же скорее всего он так это не оставит. И я знаю, не оставит, а потому я уж просто из страха за свою кошку не буду убивать его собаку. И все будут живы. Так что в целом, во всем обществе мстительность – это важный механизм. В экономике это называется эффектом спускового крючка.

Однако снова проблема – ну хорошо, допустим если вот широко смотреть, то у мести есть своя функция, но ведь каждый конкретный человек, или еще до человека (пыталась проследить, откуда берется мстительность, ничего не получилось) – ведь об этой функции никто не думает, мотив один – коли от него мне плохо, пусть и ему будет плохо – справедливо. Каждому по заслугам. А чем руководствуется собака, которая ссыт в тапочки провинившемуся хозяину? Ведь знает она, что не похвалят.

Как эволюционно это возникает? Примерно понятно, как мстительность (именно мстительность, а не агрессия вообще, установка на возмездие, воздаяние по заслугам) обуславливает преимущество в размножении и распространении потомства – просто та популяция, где это свойство появляется, имеет указанные выше преимущества. Но как само свойство зарождается? Ведь до того, как оно распространяется по популяции, и получает описанную функцию, оно должно же что-то нести индивидуальной особи. Видимо началось все с некоей домстительности, когда особь А может пусть еще не реагировать на каждый конкретный поступок особи В, а просто изменять отношение к В в соответствии с ее поступками. Если в присутствии В происходят какие-то негативные события, сама эта особь становится негативным фактором. И к этой особи развивается агрессия. Не к каждому конкретному поступку ее, а вообще к ней. При любом очень тяжком проступке особи В, эта особь начинает расцениваться, как агрессор, как источник опасности, а значит включается простейший инстинкт сохранения – как-нибудь исключить негативный фактор. Нападение на собственность особи А также вызывает вполне понятные инстинкты обороны, а значит особь В получит по носу не из некоторой мести, а просто в рамках защиты собственности. Далее, по видимому, реакция на каждый поступок каждой особи в обществе детализовалась, и все пришло к тому, что имеем мы. В общем, сложный вопрос.